Радик Темиргалиев,
Эксперт ИМЭП при Фонде Первого Президента РК
Традиционная экономика и ее наследие
Часть 4. Крах плановой экономики и возвращение рынка
В предыдущей части статьи был описан процесс превращения Казахской ССР в один из главных центров овцеводства на территории СССР. В 1971 году 22% советских овец и коз выращивалось в Казахстане. Но этого было недостаточно. Огромная империя с населением более 250 млн. человек испытывала хронический дефицит продовольствия. В 1980 году СССР импортировал 821 тыс. тонн мяса и мясопродуктов, что даже по официальным данным составляло 8,3% от общего объема потребления данной продукции в стране[1].
Пытаясь решить этот вопрос, Москва поставила перед руководством Казахской ССР задачу довести количество овец и коз до 50 млн. голов. Но все было тщетно. В отличие от растениеводства, где хлеборобы в обычные годы все же сдавали государству заветный «миллиард пудов», количество овец не удалось довести даже до 40 млн. голов.
Главной проблемой, не позволившей добиться исполнения обозначенных планов, Кунаев считал недостаточность выделяемых финансовых средств для строительства кошар в необходимом количестве, выращивания и заготовки кормов, обводнения пастбищ. Обращаясь к Брежневу на одном из мероприятий в сентябре 1976 года, Кунаев, отметив, естественно, большую роль поддержки, оказываемой «Центром», счел необходимым заявить: «Вместе с тем мы могли бы сделать больше, для этого необходимо выделение дополнительных средств и материально-технических ресурсов. Об этом убедительно просят руководители областей и районов республики, хозяйств, сами животноводы»[2]. Этот практически безобидный на взгляд обывателя отрывок сигнализировал о довольно серьезном раздражении республиканского руководства.
Но дело все же было не только в деньгах. Во-первых, крайне острой была кадровая проблема. В начале 70-х годов XX века в Казахстане не хватало около 35 тысяч чабанов.
Молодежь все больше уезжала в города, и даже те, кто оставался в селе, предпочитали выбирать другие профессии. Мало кого прельщала перспектива посвятить свою жизнь уходу за животными вдали от элементарных благ цивилизации.
Советская власть всячески старалась поднять престиж чабанской профессии. Знатные чабаны удостаивались звания героев социалистического труда, покупали без очереди автомашины, наделялись, недоступными для большинства населения, туристическими путевками в зарубежные социалистические страны. Чабанам были установлены надбавки к заработной плате, увеличены сроки отпусков. По заданию партии, чабанский труд воспевали журналисты, писатели, поэты, художники, режиссеры, композиторы.
Партия и комсомол вели широкую агитацию в стенах средних школ, убеждая старшеклассников прямо после получения аттестата идти в чабаны. Желание продолжать образование порой прямо ограничивалось, от выпускников требовали после школы несколько лет отработать в животноводстве. На этой почве происходило немало конфликтов. Требовался какой-то выход из ситуации.
И вот в 1971 году в Чубартауском районе Семипалатинской области около полусотни выпускников средних школ после доверительных бесед с представителями компартии и комсомола объявили о своей готовности создать комсомольско-молодежные овцеводческие бригады под лозунгами «Овцеводство – дело рук молодых» и «50 миллионов – не предел!». Все средства массовой информации сразу же принялись на все лады воспевать мирный подвиг юных чубартауцев. Так началась новая и, необходимо признать, довольно успешная кампания мобилизации казахской молодежи в овцеводство.
К 1976 году в Казахстане было создано больше тысячи комсомольско-молодежных овцеводческих бригад, в которых начитывалось более 10 тысяч парней и девушек. Причем агитаторы не ограничивались сельскими районами, так под воздействием обкома партии на работу в овцеводство однажды отправился в полном составе выпускной класс единственной казахской средней школы города Уральска[3].
Но даже всесильная советская пропаганда в сочетании с неплохими материальными стимулами все же не могла до конца решить кадровую проблему. Созданное в короткие сроки и в «добровольно-принудительном» порядке комсомольско-молодежное движение стало быстро угасать. Бригады распадались, допускали падеж скота, халатно относились к своим обязанностям. В отличие от животных, выращиваемых на личных подворьях, совхозный и колхозный скот зачастую был тощим, неухоженным, больным.
Произошедший в конце 70-х годов XX века новый массовый падеж скота, по большей части, лежал на совести чабанов-комсомольцев.
Во многих совхозах и колхозах пасти скот отправляли проштрафившихся работников. В чабаны «ссылались» лишенные за пьянство прав шоферы или проворовавшиеся работники торговли[4]. Другого выхода не было, поскольку в 1980-х годах в Казахстане ежегодно не доставало более 12 тысяч чабанов.
Навязывание союзным центром Казахстану роли центра овцеводства вызывало ощутимое раздражение национальной интеллигенции. Олег Квятковский следующим образом передает слова известного казахского писателя Сейдахмета Бердикулова, сказанные в одном из откровенных разговоров: «Почему казахская газета на отгоны не зовет? А вот прикинь: 50 миллионов овец – да на семь миллионов казахов. Что, всю нацию на чабанский отгон? Это нам не годится, Олег, это нас не устраивает. Казахам ведь нужны ученые, врачи и космонавты. И разве овца для казаха – единственный профиль на все времена?»[5].
Схожие настроения получили свое отражение в вызвавшей большой резонанс повести Жаппара Омирбекова «Қызыл су» (1975 г.). Даже редко позволявший себе прямые нападки на писателей Кунаев, изменив обыкновению, обрушился на эту книгу в своем выступлении на XVI съезде компартии Казахстана: «Издательство «Жалын» выпустило повесть «Красная вода», где жизнь чабана показана безрадостной и по существу бессмысленной, а в адрес этой уважаемой профессии сыплются одни проклятия. Это, с позволения сказать, позиция совершенно непонятна в условиях, когда социальная значимость профессии животновода с каждым годом возрастает»[6].
Короче говоря, на словах ратуя за увеличение доли казахов в составе «рабочего класса», на деле советская власть стремилась ограничить для значительной части этноса возможность профессиональной самореализации сферой сельского хозяйства.
В дореволюционное время большинство рабочих на промышленных предприятиях на территории Казахстана были казахами. Даже после нескольких волн массовых переселений, в предвоенное время доля казахов среди рабочих в промышленности составляла 43%, рабочие коренной национальности преобладали на многих индустриальных объектах. Доля казахов среди нефтяников составляла 73,8%, среди угольщиков – 63,9%. В 1936 году 56,1% высококвалифицированных и квалифицированных рабочих в Казахстане являлись казахами по национальности[7].
С 1940-х годов процент казахов, занятых в промышленности, постоянно снижался. В 1960 их доля составила 19.3%, в 1975 – 18,9%. Только к концу 1980-х годов доля коренного населения несколько увеличилась, составив 20,1%. При этом в угольной промышленности доля казахов составляла 2,2%, черной металлургии – 8,6%, машиностроении и металлообработке – 12,6%[8].
Это был самый низкий показатель среди коренных национальностей союзных республик. Для сравнения, в 1987 году доля представителей коренной национальности в Киргизской ССР среди работников промышленности составляла 25%, в Латвийской ССР – 38%, в Узбекской ССР – 53%, Азербайджанской ССР – 69%, в Белорусской ССР – 78%[9].
Впоследствии после событий 1986 года это стало основанием для одного из обвинений в отношении Кунаева. «Руководящие органы республики устранились от целенаправленного формирования национальных кадров рабочего класса – основного носителя и проводника идей интернационализма. Сократился удельный вес казахов среди рабочих промышленности, особенно в угольной и металлургической отраслях», – отмечалось в специальном постановлении ЦК КПСС, посвященном оценке работы компартии Казахстана в кунаевский период.
Но сменивший Кунаева Геннадий Колбин, также первое время публично критиковавший предшественника за малый процент казахов среди рабочих, через некоторое время вдруг заметил: «Казахи ныне составляют 52 процента от общего числа работающих в сельском хозяйстве республики. Но кадров там хронически не хватает. В то же время такие отрасли, как черная, цветная металлургия, угольная промышленность, в полной мере укомплектованы кадрами. Есть ли смысл в такой обстановке организовывать «перекачку» людей из села в индустрию для того только, чтобы увеличить соответствующие показатели для социологов? Формирование национального рабочего класса – важная задача. Но подходить к ее решению надо с учетом всего комплекса факторов, так, чтобы форма не взяла верх над содержанием»[10].
Кадровые и все прочие проблемы являлись лишь отражением специфических особенностей советской плановой экономики. С одной стороны, действительно огромными усилиями советская власть сумела создать в Казахстане впечатляющее поголовье, насчитывавшее к концу 80-х годов XX века более 36 миллионов овец и коз, почти 10 млн. голов крупного рогатого скота, более полутора миллиона лошадей и почти 150 тысяч верблюдов.
Но эти результаты были достигнуты путем колоссальных и экономически нецелесообразных затрат. Даже по информации советских органов, более половины совхозов и колхозов в Казахстане в 80-х годах были убыточны.
Широкое распространение в период «развитого социализма» имели так называемые приписки. Так, примеру, ставший в 1982 году первым секретарем Семипалатинского обкома компартии Сагидулла Кубашев неожиданно обнаружил, что в области не достает 330 тысяч голов скота.
Такие же случаи имели место и в других регионах. В 1985 году глава правительства Казахской ССР Нурсултан Назарбаев дважды предпринимал попытку инициировать пересчет скота в республике, но получал категорический отказ[11].
Но самое главное, что от наличия тучных советских табунов и отар кроме «чувства законной гордости» обычные казахстанцы ничего больше не испытывали. Руководители и чабаны получали свои награды, а большая часть казахстанского мяса уходила в союзный фонд, откуда перераспределялась в другие республики и военные округа. В свободной продаже обычное мясо и мясные изделия появлялись крайне редко. Большинство простых казахстанцев довольствовалось в повседневной жизни разве что «суповыми наборами», представлявшими собой комплект костей с небольшими кусками мяса, и ливерной колбасой. Вряд ли ситуация могла измениться к лучшему для казахстанских потребителей, даже если бы поголовье овец достигло 50 миллионов голов.
Кроме того, даже поголовье в 35 миллионов овец и коз наносило существенный ущерб природной среде. Наибольший урон был связан с деятельностью гигантских овцеводческих хозяйств. Интенсивное использование под выпас в советское время полупустынных и пустынных районов вело к выбиванию растительности и появлению незакрепленных голых песков. Почвы уплотнялись, возрастала их засоленность. Острые копыта овец и коз, в отличие от лошадей, верблюдов или крупного рогатого скота разбивают почву, вытаптывают травы. «Всеядность» мелкого рогатого скота, не пренебрегающего почти никакой растительностью в отличие от лошадей и крупнорогатого скота, особенность устройства челюсти, позволяющая овцам срезать траву по самый корень, практически не дает возможности пастбищам восстанавливаться. «Овцы съели людей», – так описал Томас Мор процесс обезземеливания крестьян в Англии XVI века. Можно сказать, что в Казахстане XX века овцы съели землю.
Перевыпас овец привел в советское время к деградации 55 миллионов гектаров пастбищ из 180 миллионов гектаров, имевшихся в наличии[12].
Распад СССР и сопутствовавший этому процессу экономический кризис нанесли колоссальный удар по сельскому хозяйству в Казахстане и особенно по животноводству. Длительная безработица на селе вследствие распада колхозов и совхозов, отсутствие денег у населения привели к тому, что десятки миллионов голов скота пошли под нож. Такого массового забоя казахская степь в своей истории не знала. В личных подворьях, крестьянских хозяйствах, совхозах и колхозах ежегодно забивались миллионы голов скота. Были вырезаны десятки тысяч голов племенного скота элитных пород.
Массовый выброс на рынок мяса просто обвалил цены на него. Малодоступный прежде продукт буквально сбывался за копейки. К примеру, средняя цена килограмма говядины в 1994 году составляла 54 тенге, баранины – 51 тенге. При этом килограмм вермишели продавался по 36 тенге, десяток яиц – 48 тенге, килограмм помидоров стоил 53 тенге[13].
Более всего, как и следовало ожидать, сократилось поголовье овец. В 1991-1998 годах численность поголовья овец и коз сократилась в 3,6 раза. Помимо трудоемкости и сложности овцеводства свое влияние оказало сокращение спроса на данный вид мяса. В трудные годы, когда мясо в рационе значительной части горожан было представлено американскими окорочками, баранина оказалась на периферии спроса. Большинство прилавков на мясных рынках занимала говядина, наиболее привычная для приготовления повседневных блюд. Сохраняла свою популярность конина благодаря традиции коренного населения заготавливать данный вид мяса на зиму. Баранина же у большинства горожан ассоциировалась разве что с шашлыками на пикниках.
В 2,4 раза сократилось и поголовье крупного рогатого скота. Здесь главную роль, безусловно, сыграл распад больших специализированных сельхозпредприятий, которые могли обеспечивать все условия для содержания и разведения этого вида животных.
Поголовье лошадей и верблюдов, существенная часть которого и в советское время находилось в личной собственности граждан, сократилось не столь существенно. Лошадей стало меньше на 40 процентов, верблюдов – на 34 процента.
В конце концов массовый забой скота был прекращен «невидимой рукой» рыночной экономики. Сокращение количества скота способствовало постепенному росту цен на мясо. В 2000 году килограмм говядины стоил 239 тенге, килограмм баранины – 256 тенге. Килограмм вермишели в это же время стоил 71 тенге, десяток яиц – 100 тенге, килограмм помидоров – 120 тенге[14]. Росту спроса на мясо способствовал и рост уровня жизни казахстанцев. Занятие животноводством становилось экономическим целесообразным.
Показатели роста поголовья скота с 1999 года напрямую связаны прежде всего с рыночным спросом. Наибольший рост продемонстрировало мясное коневодство, которому в советский период уделялось мизерное внимание. Хрущев в самом начале целинной эпопеи заявил, что «в Казахстане курица дает большие доходы, чем лошадь. Лошадь топчет пастбища, уничтожает сено, отрывает рабочую силу в большом количестве»[15]. Разумеется, не стоит судить его строго за такие заявления. Во-первых, лошадь теряла свое значение как транспорт и тягловая сила. Во-вторых, большинство советского населения не употребляло конину в пищу. Предполагалось, вероятно, что со временем под влиянием «старшего брата» казахи также откажутся от необычного кулинарного пристрастия.
Без планов, спускаемых сверху, фермеры быстро осознали, что разведение лошадей является одним из самых доходных направлений животноводства. В настоящее время численность лошадей достигла почти двух с половиной миллионов голов, и такого их количества в казахских степях не было с доколлективизационных времен. Разумеется, этот рост определен непреходящей любовью казахов к конине и кумысу.
«Все тюрки едят мясо лошадей и предпочитают его остальному мясу – говядине, баранине и пр.»[16], – писал один из арабских географов средневековья, и это пристрастие до сих пор роднит казахов с далекими предками.
Вполне вероятным представляется, что количество лошадей может вырасти в ближайшие десять-двадцать лет, по крайней мере, до 4 млн голов только за счет роста внутреннего спроса, поскольку численность населения в стране растет и стремительно увеличивается доля коренной национальности. Тем более что любителями национальных деликатесов из конины в Казахстане давно уже являются не только казахи.
Думается также, что конина обладает существенным и пока еще недооцененным экспортным потенциалом. Сотни тысяч казахов живут в соседних государствах, сохраняют свои исторические кулинарные традиции и другие народы тюрко-монгольского происхождения. Кроме того, интерес к вкусному и полезному мясу с высоким содержанием белка и низким содержанием жира растет и со стороны представителей многих других народов.
К сожалению, столь активное развитие коневодства происходит во-многом стихийным образом. Существенной поддержки данный сектор со стороны государства не получает.
Рост поголовья крупного рогатого скота, напротив, обусловлен главным образом серьезной поддержкой государства, поскольку предполагается нарастить экспортные поставки говядины. В последние годы в Казахстан завозится большое количество племенного крупного рогатого скота из-за границы. Согласно презентованной в прошлом году амбициозной программе развития животноводства, в 2018-2027 годах министерство сельского хозяйства планирует увеличить поголовье крупного рогатого скота до 15 миллионов голов. Хочется надеяться, что отечественным аграриям удастся достигнуть данного показателя и эту программу не постигнет судьба советских планов развития овцеводства.
Количество мелкого рогатого скота тоже неуклонно растет в последние годы. Рост внутреннего спроса на баранину во многом связан с выросшим значением ислама в жизни общества и традицией жертвоприношения, связанной с одним из главных мусульманских праздников Курбан-айт.
Кроме того, бурное развитие сектора общественного питания и рост конкуренции в этой области привели к открытию довольно большого количества ресторанов и кафе восточной кухни, специализирующихся на приготовлении самых разнообразных блюд из баранины.
Живые овцы и баранина уже поставляются на экспорт, и здесь, скорее всего, будет наблюдаться рост. Много овец закупают мусульманские страны, крупнейшим импортером в мире является Китай.
В связи с этим правительством в рамках уже упомянутой программы развития животноводства планируется увеличить количество овец в 2027 году до 30 млн. голов. Без сомнения, это довольно сложная, хотя и реализуемая при определенных условиях, задача.
Определенным потенциалом обладает верблюдоводство, особенно в пустынных районах. Как известно, верблюды могут по несколько дней обходиться без воды, пить соленую воду, употреблять в пищу растения, непригодные для других видов скота. Количество верблюдов на сегодняшний день достигло почти 200 тысяч голов, что также превосходит все советские показатели. Это связано с тем, что традиционно в некоторых регионах Казахстана шубат не уступает в популярности кумысу. Кроме того, согласно мнениям некоторых исламских богословов, верблюд является наиболее угодной жертвой на Курбан-айт. Конечно, вряд ли верблюдоводство будет играть большую роль в животноводстве, но тем не менее дальнейший рост поголовья представляется вполне вероятным.
Разумеется, было бы глупо историку пытаться давать советы аграриям и экспертам в этой сфере. Современное животноводство – это сложная отрасль сельского хозяйства, требующая серьезных специальных знаний. Как и во всей мировой экономике, в животноводстве происходят значительные изменения, внедряются инновационные методы и технологии. Значительно изменилась рыночная конъюнктура. Тем более важное значение приобретает изучение зарубежного опыта и его адаптация к отечественным реалиям. Без этого поступательное развитие животноводства попросту невозможно.
Но также глупо пренебрегать собственным историческим опытом. Для того, чтобы рассказать и напомнить о некоторых страницах отечественной экономической истории, и был подготовлен данный материал.
Предки казахского народа на протяжении тысячелетий растили животных, обеспечивая мясом, шерстью, кожей себя и соседние народы. При этом кочевая форма хозяйствования и акцент на коневодстве позволяли сохранять тонкий плодородный слой земли.
Разумеется, речь не идет об идеализации кочевого образа жизни. Нужно просто осознавать, что для доиндустриальной эпохи это была наиболее оптимальная и бережная форма хозяйственного использования данной территории. При этом постоянный торговый и сопутствующий информационный обмен с земледельческими регионами позволял скотоводам адекватно адаптироваться ко всем изменениям.
Так, казахское общество сумело быстро и достаточно эффективно встроиться в экономику Российской империи. Рост земледелия повлек сокращение количества выращиваемых животных, увеличилась доля крупного и мелкого рогатого скота, сократилась доля лошадей и верблюдов, казахи стали массово переходить на оседлый и полуоседлый образ жизни.
Коммунисты прервали этот стихийный процесс. Коллективизация, принудительное оседание, необдуманная интенсификация животноводства и другие эксперименты советской эпохи обошлись казахскому народу чересчур дорогой ценой. В результате же вся система советского животноводства, на создание которой было потрачено невероятное количество ресурсов, рухнула буквально в одночасье.
Вероятно, это главный исторический урок, о котором следует помнить, чтобы вновь не наступать на те же грабли. Роль государства должна ограничиваться поддержкой уже существующего роста, созданием инфраструктуры и обеспечением максимально комфортных условий для бизнеса в данной сфере. Только так можно будет создать эффективную отрасль сельского хозяйства, от которой зависит продовольственная безопасность страны. Тем более что животноводство для Казахстана – это не только экономика, но и часть традиционной культуры, позволяющая сохранять живую связь с историей Великой степи.
[1] Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический сборник. Москва: Финансы и статистика, 1987. С.643-644.
[2] Кунаев Д.А. Избранные речи и статьи. Москва: Политиздат, 1978. С. 364.
[3] Шаменов А.М. Энтузиасты второй целины. Алма-Ата: Кайнар, 1986. С. 25.
[4] Балгабаев С. Труд без благодарности. // Время обновления. Алма-Ата: Жазушы, 1988. С.148.
[5] Квятковский О. Глазами евразийца. // Дружба народов 2007, №6. http://magazines.russ.ru/druzhba/2007/6/kv19.html
[6] Ашимбаев Д., Хлюпин В. Казахстан: История власти. Опыт реконструкции. Алматы: Credos, 2008. С. 645.
[7] Нусупбеков А.Н. Формирование советского рабочего класса и новых межнациональных отношений в Казахстане в эпоху социализма. // Нусупбеков А.Н. Вопросы истории Казахстана (Избранные труды). Алма-Ата: Наука, 1989. С. 250-251.
[8] Кошанов А.К., Аттапханов А.Х. Рабочий класс Казахстана: проблемы формирования и развития. Алма-Ата, 1991. // Кошанов А. Собрание сочинений. 10 томов. IV том. Алматы: Экономика, 2014. С.203.
[9] Там же. С. 202-203.
[10] Политика – это искусство возможного. Беседуют делегаты XIX Всесоюзной партийной конференции – первый секретарь ЦК КП Казахстана Г.В. Колбин и первый секретарь правления Союза писателей республики О.О. Сулейменов. // Время обновления. Алма-Ата: Жазушы, 1988. С.9
[11] Нурсултан Назарбаев: без правых и левых. Москва: Молодая гвардия, 1991. С.133-134.
[12] Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы: Социнвест – Москва: Горизонт, 1995. С. 41.
[13] Цены в Казахстане в 1991-2000 гг. Статистический сборник. Алматы, 2001. С.52.
[14] Там же. С.52.
[15] Цит. по: Сактаганова З.Г. Экономическая модернизация Казахстана. 1946-1970. Караганда: КарГУ, 2017. С.187.
[16] Сообщение ал-Идриси (XII в.) о странах кимаков и карлуков // Казахстан в эпоху феодализма (Проблемы этнополитической истории). Алма-Ата: Наука, 1981. С.19.
Источник: ИМЭП
